Проза ( воспоминание ветерана Гарнизона) майор запаса Алексея Александровича Макарова.
Пули-Хумри — Кабул — афганская «дорога жизни»?Как это было? О своей службе в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане воспоминает наш земляк, уроженец села Каменная Балка выпускник Вольского высшего военного училища тыла майор запаса Алексей Александрович Макаров:
Мне не довелось пилотировать вертолёты, гоняться по горам за душманами. У меня остался в памяти свой Афганистан, который никогда не смогу забыть. Не забудутся те офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты, с кем пришлось бок о бок нести службу на чужбине все эти два года (1987-1989 г.г.)
Когда меня направили служить в Демократическую Республику Афганистан, я понимал, не за наградами и чинами посылала меня Родина на войну, а чтобы, как тогда принято было говорить, защищать её южные рубежи от врага. И пусть сегодня это решение многие считают ошибкой, но тогда мы были молоды и ехали в чужую страну с искренним желанием защитить афганский народ, его законную власть от международного империализма.
Службу в ДРА начинал в должности начальника службы снабжения 894-го отдельного ремонтно-восстановительного батальона 59-й армейской бригады материального обеспечения в городе Пули-Хумри с 20 марта 1987 года. За время службы побывал в составе автомобильных колонн батальона в городах Хайратон, Баграм, Гардез, Газни, Кабул, Джабаль-Уссарадж. Награждён медалью «За боевые заслуги» и орденом «За службу Родине» «за умелые, инициативные и смелые действия в бою, способствующие успешному выполнению боевых задач подразделением».
А началось всё с того, что в январе 1987 года меня вызвали в штаб Московского военного округа, где я тогда служил, и сообщили, что по плановой замене мне предстоит отправиться для дальнейшей службы в Афганистан. Там уже восьмой год шли боевые действия. 10 марта 1987 года я был на пересыльном пункте в Ташкенте, в штабе Туркестанского военного округа. А 15 марта вместе с другими офицерами после двухчасового перелёта на военно-транспортном самолёте мы оказались на военном аэродроме в Кабуле, где находился пересыльный пункт 40-й общевойсковой армии.
До Афганистана мне приходилось летать на самолётах различных видов, но такого полёта, и особенно посадки, испытывать ещё не доводилось. Мы летели на высоте приблизительно 10 тысяч метров. Ракеты моджахедов с земли достать нас не могли, однако, взлёт и посадка – самое уязвимое место во всей цепочке воздушного сообщения между Ташкентом и Кабулом. И чем быстрее будет осуществляться посадка или взлёт, тем лучше для тех, кто летит. Поэтому когда наш самолёт резко завалился на крыло и стал падать, нам, молодым офицерам, ещё не знавшим всех тонкостей афганской жизни, стало не по себе — побледнели лица, побелели костяшки на пальцах рук. Пошли отстрелы тепловых ракет для отвода возможного попадания в борт вражеских реактивных снарядов. Время падения с высоты 10 километров составило всего 5 минут. И вот — долгожданное приземление.
После двухнедельного ожидания в Кабуле получил предписание убыть в город Пули-Хумри, где предстояло теперь проходить военную службу.
Пули-Хумри – город на севере Афганистана, центр провинции Баглан. Город находится на пересечении главных транспортных магистралей. Здесь расположен выход к тоннелю Саланг – самому короткому пути на Кабул.
Гарнизон Пули-Хумри — это тыл 40-й армии, её арсенал и бригада обеспечения армии всем необходимым. Охрану бригады обеспечивал 395-й мотострелковый полк. Здесь же стояли танки, на возвышенностях раскинулись заставы. По горам периодически била наша артиллерия, не давая приблизиться душманам. Но по ночам «духи» всё равно обстреливали городок реактивными снарядами.
Через несколько месяцев, приняв дела и разобравшись в особенностях своей работы, я в первый раз был назначен ответственным за сопровождение колонны. Это сейчас в армии на три машины чуть ли не полковника назначают старшим, а тогда колоннами (от 80 до 100 машин) командовали командиры рот в званиях старших лейтенантов и капитанов. С каждой колонной в рейс ходил офицер управления. Всего на колонну было 3-4 офицера. Один (командир роты) ехал в головной машине и возглавлял колонну, второй (зампотех или техник) руководил техническим замыканием в конце колонны и третий (офицер управления) находился в середине колонны. В колонне 2-3 автомобиля охраны с зенитными установками ЗУ-23-4. При обстреле колонн душманы старались вывести из строя эти автомобили в первую очередь.
Все командировки походили друг на друга: подъём в четыре утра, завтрак и в парк за автомобилями. Выход в шесть утра. Провожал колонну лично комбат. Он долго и нудно инструктировал, рассказывал о том, какую дистанцию нужно держать между машинами, как надо обгонять, что делать при обстрелах… Водители, по году и больше ходившие в колоннах, пересмеивались, нетерпеливо ожидая команду «по машинам». Наконец инструктаж окончен, звучит долгожданный приказ, водители неспешно разбредаются вдоль техники. Начинается движение.
От Пули-Хумри до Кабула дорога в основном идёт по горам. На обочине сожжённые машины, часто попадаются столбики со звёздами в память о погибших здесь воинах.
Летом трудности испытывали из-за жгучей жары, зимой — от крутых горных дорог, покрытых льдом, и требовавших от водителей максимального внимания и выносливости. Прошли первые десятки километров. В штаб части идут доклады: «На участке ответственности всё в порядке, колонна проходит согласно графику движения».
К обеду проделали половину пути, и после небольшого перекура снова в путь. Впереди тоннель через перевал Салан. Вдоль дороги, метрах в 5-10 от обочины, огромная свалка — подбитая в разное время «духами» советская военная техника, память о чьём-то последнем бое. Повсюду развороченные борта, сорванные башни, дыбятся остовы грузовиков. Здесь они над нами взяли верх. Такую картину я наблюдал потом часто. Вдоль всей дороги памятники и обелиски павшим солдатам и офицерам.
О Саланге – самом высоком горном перевале мира — знает каждый солдат и офицер, побывавший на афганской войне. Саланг — стокилометровая трасса, сжатая горными вершинами, утопающая в облаках и вечных снегах, с трёхкилометровым тоннелем, пробитым в каменной толще Гиндукуша, — соединяет север Афганистана с его столицей.
Караванный путь, доступный для передвижения не более 3-х месяцев в году, в 60-е годы XX века был преобразован афганскими и советскими специалистами в автомобильную трассу. Особое значение он приобрёл в годы 10-летнего военного противостояния. По нему доставлялись продовольствие и боеприпасы, гуманитарная помощь мирному населению – так дорога помогала людям выжить. За это Саланг уважали, прощая ему погодные капризы и массу сюрпризов, ожидавших за каждым витком серпантина, предвидеть которые не могли даже опытные водители, исколесившие трассу вдоль и поперёк. Именно там, на Саланге, устраивали самые опасные засады «духи».
Были и чрезвычайные ситуации. За время афганской войны в тоннеле произошло два случая массовой гибели военнослужащих. 23 февраля 1980 года в результате ДТП советская колонна остановилась и 16 военнослужащих задохнулись выхлопными газами. Другая, ещё более масштабная трагедия, про-изошла 3 ноября 1982 года, когда в возникшей пробке в тоннеле погибло 176 человек.
Всё, позади Уланг. Похолодало. Дорога поднимается вверх, к перевалу. Колонна, поминутно тормозя, жмётся к отвесной скале, пропуская встречные БТРы комендантской бригады. Затяжной подъём до главного тоннеля составляет примерно 60 километров. Грузовики двигаются со скоростью 4-5 км в час как вверх по серпантину, так и вниз. Перепады высот очень велики. Никакие тормоза не удержат гружёный КамАЗ, если он вдруг покатится вниз. А если мотор «не вытянет» на подъёме, то «фура» будет таранить и сбрасывать в пропасть идущие за ней грузовики.
С подъёмом толстый слой жидкой грязи и мокрого снега под колёсами постепенно твердеет. Всё плотнее становится снежный покров. Но сцепление с дорожным покрытием, уходящим вверх лентой, достаточно прочное. Уверенно поднимаемся туда, где на высоте около 4 000 метров предстоит пройти 16 тоннелей, и среди них главный – пробитый сквозь самое сердце Саланга.
Перед въездом в тоннель всем раздали гопкалитовые патроны к противогазам — на случай вынужденной остановки машины. Проходим первый тоннель, второй, третий… Начинает сказываться разряженность атмосферы, скопившиеся в тоннеле выхлопные газы, тянет ко сну… Входим в главный тоннель. Через несколько минут впереди замаячило светлое пятно выхода, с жадностью вдыхаю свежий воздух, кружится голова…
Спуск с перевала прошёл без происшествий. Только дизелям под силу этот нелёгкий путь, карбюраторные двигатели «захлёбывались» на перевале от недостатка кислорода. Люди выдерживали всё!
Вот за поворотом показались чёрные от копоти и сажи скалы. Я уже по слухам знал – там, внизу, исковерканные обгоревшие бензовозы. Недавно здесь, на Саланге, душманы обстреляли колонну «наливников», следовавшую из Термеза в Кабул.
Проехали Джабаль-Уссарадж, дальше Чарикарская «зелёнка». Вдоль дороги виноградники, отгороженные низкими заборами из глиняных кирпичей. Чарикарскую «зелёнку» все колонны старались «пролететь» на большой скорости. Очень много солдат и офицеров погибло в этих проклятых зарослях. Для советских военных такие районы были очень опасными. «Духи» обстреливали наши колонны, после чего скрывались в сплошном ковре виноградников. Понять, откуда стреляли и куда скрылись эти стрелки, было практически невозможно. На этот раз всё обошлось.
И вот, наконец, долгожданный Кабул. Остановились в Тёплом Стане, чтобы сразу заправить машины на обратный путь. Дальше двинулись по городу к штабу армии и складам. Там в течение следующего дня разгружались, а наутро — опять в дорогу на Пули-Хумри.
Таким мне запомнился мой первый рейс по афганской «дороге жизни» в составе военной автоколонны. За два года службы в ДРА их было двадцать. Со временем это стало обычным и рядовым событием армейской жизни. Хотя не каждая командировка заканчивалась благополучно, попадал и под обстрелы. Ловил себя на мысли, что не так страшна смерть, как её безобразный вид. Когда видишь, что осталось от человека, тошнит и начинает болеть голова… Не так страшен бой, как его нечеловеческий грохот, помноженный эхом гор — отголоски ада.
Приходилось ли стрелять самому? Да, приходилось. Правда, у меня нет уверенности, что я в кого-то попал. В рукопашную не ходил, ничего такого не было. Если обстрел – ложишься под колёса грузовика и отстреливаешься, и даже зачастую не видишь, куда стреляешь. Да и основная задача личного состава нашей бригады другая — качественное снабжение соединений и частей, выполняющих задачи по предназначению, материальными средствами (горючее, боеприпасы, продовольствие, прочие грузы).
Так пролетели два года службы в Афгане. Наступил февраль 1989 года. 10 числа сборная колонна нашей бригады убыла в свой последний рейс по маршруту Пули-Хумри — Термез, лишь в одну сторону. Война закончилась…
Советскому Союзу оставалось просуществовать два года. В 1991 году он распался. Распалась страна, за которую мы воевали…
-------
АЛЕКСАНДР ЩЕРБИНА
спасибо Алексей Александрович,прочитал ваш мемуары,и словно опять вернулся туда,в нашу долину,снова увидел (залупу)вы понимаете о чём я пишу,всю в маковом цвету,кишлак под ней,взлётку,танковый полк,наши модуля,как будто я снова стою на кичи и смотрю вниз.вижу броню и звезду,чего греха таить,частенько бегал на неё,менять у бачей,на консервы,горючку - чарс,ханку,открытки,переснимачки,шароп.всё было,чего уж там,молодой был,дурной,но это было сомной,это моя память,судя по годам службы,вы пережили и великий пожар Хумри? ещё раз,спасибо вам за воспоминания!
Sergey Еliseev ответил АЛЕКСАНДРУ
Он живет в Ставропольском крае в Благодарненском районе статья взята с "Благодарненского вестника" ( Ставропольский край)
http://blag-vesti.ru/puli-xumri-kabul-afga...-doroga-zhizni/ возможно редакция сайта даст Вам его координаты
Будучи оперативным дежурным, звонил нашим артилеристам передать просьбу комбрига дать парочку залпов градов, что бы пролетели над баней, там в это время очередные проверяющие парились 