"Килагайские хроники", Афганистан: о том, о сём... Опции

[Дмитрич]

Килагайские хроники.

Предисловие.
Первоначально я не собирался на эту тему карябать бумагу пером, извиняюсь, в связи с всеобщей электронотизацией (спасибо Гейтцу, хотя многие считают наоборот – смерть Гейтцу!*) тыкать пальцем по клавиатуре, но написав пару заметок об Афгане, я понял, что нельзя так просто оставить эту тему без внимания. И пусть я всего лишь начфин и как бы кто и что не думал, я был там, и не только сидел в кабинете. Ведь пуля, как говорят – дура, она не спросит ты командир взвода или нет…
Прошло 15 февраля, очередная 19-ая годовщина вывода войск, а в сетке телевизионных программ ни одного фильма, ни одной передачи в связи с этим. Что это? Неужели все потеряли память? А как все любят кричать о патриотизме, но где же он?
Я, почти всех Пули-Хумрийцев (тех, кого нашел на одноглазниках, как этот сайт называет Слава) поздравил с праздником – днём вывода войск. И не только Пули-Хумрийцев. Хотя, этот день не праздник, как это заметил Миша Графов (наш выпуск, 15 рота), а день памяти. Надеюсь, в скором времени и он примкнет к нашему форуму.
Завершая свои мысли в слух, вернусь к хроникам, прошу не проводить аналогию с устоявшимся в народе значением этого слова, хотя по содержанию заметок (зарисовок)… Что поделаешь иногда, как это принято у русского народа, да и не только у русского, и в горести и в радости мы обращались к Бахусу. Ну, вот о форме самих хроник я уже упомянул, они будут короткими заметками или зарисовками происходивших тогда событий или того, что было связано с ними и самим Афганистаном. Я не ставлю самоцелью и совсем не претендую на изложение каких либо событий и фактов, тем более в хронологической последовательности, а так что вспомню, то и вспомню. Как говорили латиняне: «Ab hoc et ab hac» (О том, о сем ). И конечно же, это все будет перемежатся с моими стихотворениями.

Да, я тоскую по Афганистану
По тому солнцу, ветру и песку
По тем друзьям, которых разбросало
Ещё по тем, которых не найду

Злодейка жизнь сломала много судеб
И развела последние мосты
И пусть что есть, останется и будет
И пусть кто есть, но только не кресты

Виски посеребрило сединою
В глазах не объяснимая печаль
Мне трудно разобраться что со мною
И трудно разобраться что мне жаль

Куда-то в даль, как пущенной стрелою
Ушли года опустошив колчан
Но где-то там, за мутною рекою
Остался мой тогда Афганистан

Мне грустно, я кривить душой не стану
В глазах не объяснимая печаль
Да, я тоскую по Афганистану
По тем годам, которых мне не жаль

Максимыч – «Не летная погода»
Был один майор, которого прозвали (шутя, не в обиду) «нелетная погода». А всё дело в том, что когда задует афганец, то гору Zalupa от стоящего в воздухе песка не видно, а раз её не видно то погода не летная, т.е. - вертушки не летают. А когда вертушки не летают - не будет почты. А в Афгане только две отдушины: письмо из дома и баня… Майор этот был, может быть и не совсем в предпенсионном возрасте, но соответствующей комплекции – страдал (или только начинал страдать) «зеркальной болезнью» (т.е., одноименную с названием горы штуку видел только в зеркале, живот мешает). А народец-то ушлый, вот и повадились его подкалывать… Ну, что Максимыч, как погода сегодня, Zalupu видно? Не видно…Опять не летная погода… И т.д. и т.п.

Вдруг Афганец завеял над нами
Это ветер афганский такой
Он закрыл путь почтовым вертушкам
Шурке** сделал опять выходной

Гора названа была из-за того, что её округлая вершина, выглядывающаяся из-за предгорья, имела характерную бороздку - пропаханную нашими «богами войны» - артиллерией.

А ещё есть там гордость, честь долины
Её за схожесть с чем-то нарекли
Когда смотрели долго на кручины
Всю ночь и днём с рассвета до зари

Так, вот однажды, когда шел очередной обстрел гарнизона, все офицеры вышли покурить на порог штаба, а заодно понаблюдать за происходящим. Хочу заметить, не при каждом обстреле все выходили из штаба, так как к этому давно привыкли… Просто в этот раз, всё было немного посерьезней. На пороге стояли Комбриг и другие офицеры. Максимыч, а он был артиллеристом, чуть ли не в делениях угломера указывал, точнее говоря, предсказывал место падения РСов. Этот упадёт там-то, тот там-то… И его прогнозы, надо отдать ему должное, почти всегда совпадали. Я и Шура Мягкоход, стояли с краю и тоже наблюдали за этим увлекательным процессом. Так бы всё и продолжалось, но тут вышел НачПО одетый в бронежилет и каску и докопался к Шурику, почему он не в бронике, не с автоматом и не идет занимать своё место по боевому расчету. Поорал, поорал сел в Уазик и уехал. В это время с места, от куда стартовали РСы - стартонул очередной РС и траектория его полета для штаба не предвещала ничего хорошего. Максимыч, привычно вскинул руку с линейкой на уровень глаз, стал вычислять и озвучивать расчеты, но уже не совсем уверенным голосом… Комбриг его прервал и отправил всех по местам. Снаряд упал за штабом.
------------
* об изобретателе интернета пока не говорю, - британский физик Тим Бернерс-Ли, известный всему миру как создатель Всемирной паутины.
**начальник почты, из песни"Желтый модуль"
Вот она, достопримечательность долины. 1.Вид на гору "Zalupa" от штаба бригады, 6.10.88. 2. Mountan "Zalupa"-вид с другой точки.
 Гора_Z.jpeg ( 22.04 килобайт ) Кол-во скачиваний: 21
 album_2602204803_8494.jpg ( 26.65 килобайт ) Кол-во скачиваний: 22

[Дмитрич]

«Килагайские контрасты»

Решил продолжить. Давно у меня валялась ссылочка на ЖЖ под именем puli_humri. В журнале я обнаружил рассказ, который к сожалению не получил продолжения. Да и ЖЖ перестал вестись и автор не отвечает.
Журнал puli_humri http://puli-humri.livejournal.com/ Создан 2004-11-16 19:59:01, обновлялся 2005-06-28 Местоположение: Israel О себе: Родился в Красноводске, рос в Харькове, Армия - в жарких странах, вернулся, женился в Харькове, переехал, вероисповедание, национальность, пол, жену, потолок - не менял.

Звезда
Звезда! Батарея противотанковых орудий, расположенных на холме в двадцати километрах от ближайшего населенного пункта. Наша любимая перевалочная база. Всегда можно отдохнуть перед засадой, или после таковой. Такого приёма мы не получали нигде. Каждый приезд начинался с дикого рёва Миши Сосо:
- Здравствуй, дарагой, пачэму так долго нэ прыезджал, я для тэбя сэгодня тхемали сдэлаю!
Никто и никогда уже не узнает, откуда и какими путями комбат по кличке Степан доставал для Миши продукты, но наши общие пиршества проходили по накатанной системе: наше мясо - Мишины соусы и готовка…
Солнце уже касалось безымянной вершины, разделяющей ущелья Пали-хатур и Пули-хатур. Жара отступала, но мечтать о прохладе ночи ещё было не только напрасно, но и вредно. Над долиной висело марево поднятого обжигающим ветром песка. Оставляя за собой тучи пыли, на батарею, ревя моторами, как уставшие от долгого перехода лошади, медленно вползали БМПшки, облепленные несуразным месивом, чем-то напоминающим желе. Водители глушили двигатели и желеобразная масса начала сползать с машин, постепенно приобретая человеческие формы. Солдаты, тихо матерясь, разминали затекшие суставы, проклиная этот «афганец». У головной БМП с лязгом откинулся люк и показалась голова ротного. Выбравшийся из башни, он со стоном потянулся, открыл рот, готовясь гаркнуть команду…
Тридцать пар глаз, секунд десять смотрели на этот открытый рот. Потом тридцать пар глаз еще минуту смотрели на причину этой анемии, постепенно начиная подражать командиру. На батарее пропало орудие! Четыре единицы стояли как всегда, а на месте пятой, на ящике со снарядами, восседал Миша Сосо в полнейшей прострации. Таким Мишу не видел никто ни до, ни после того дня. Ротный сполз с брони и, сбивая шлемофоном песок с комбинезона, присел на край ящика.
- Знаешь… Миша, я знаю, что мои «волки» могут из тринадцати тонн картошки, доставленной в полк, на склад доставить только семь! И это под надзором одного майора и трех прапорщиков. Мой любимый старшина разведроты в данную минуту пытается объяснить «папе» смысл фразы из акта списания имущества о том, что тринадцать бушлатов были утеряны при операции в Баграме по причине САМОВОЗГОРАНИЯ… А я ему говорил, что не надо, что нехорошая это цифра… Но, знаешь, Миша я уверен в одном. Во вверенной мне под командование банде ни одна единица стрелкового оружия….
Короче, Сосо, что вы сделали с пушкой? Бедный Миша, у которого в тот момент чувством юмора и не пахло, долго смотрел на капитана Гайденова взглядом агнца перед закланием. Осознав, наконец, на что ему только что намекали, он побледнел и начал что-то горячо доказывать ротному на грузинском. Ротный Мишу слушал очень внимательно, не перебивая, и даже качал головой, в чем-то с ним соглашаясь. Через минуту Миша, не прерывающий свой монолог вдруг осекся, сник, и махнув рукой в направлении бруствера тихо сказал:
- Зачэм так гаварыш? Там она.
Вся рота дружно взлетела на бруствер. Орудие действительно было «там»! Вид у него, конечно, был не совсем боевой. Наклонившись на один бок, задрав в небеса одну оглоблю, оно почти на половину погрузилось в песок метрах в ста пятидесяти относительно своего обычного местонахождения. Наша реакция была дружной и молниеносной, как в детской считалочке «делай раз, делай два». На раз у всех вылезли глаза, на два дружно отпали челюсти. Первым справился с немотой взводный «два»:
-ЫЫЫ-ААА-УУУ-ГАГАГААА-Ж то есть Миша! А на хрена вы её туда бросили!? И стрелять из неё теперь не удобно. Может, нам её на старое место затащить?
Миша долго переводил взгляд с ротного на взводного, а потом с него, словно, пелена упала. Он вдруг увидел людей, окруживших его плотным кольцом, ещё через долю секунды он их узнал, и ещё через миг Миша увидел наши БМПшки… и тут Миша Сосо взорвался. Он заорал таким басом, а голос у него ох не слабый:
- Здравствуй, дарагой! Как хорошо, что ты приехал! Идем, я тэбя Стэпану покажу! Вай! Ты нэ знаешь как он рад будэт.
При этом он бесцеремонно потащил нашего Гайденова в сторону жилых построек. Оставшийся состав тут же решил провести независимое расследование. Жертвой для допроса был выбран, стоящий на шлагбауме часовой. Я бы на его месте спрятался куда-нибудь, а этот не успел догадаться. Из двух, предложенных на его усмотрение вариантов «рассказ», или «Саид» из кинофильма «Белое солнце пустыни» он выбрал по непонятной причине первое, чем нас откровенно порадовал.

РАССКАЗ
У Степана была идея «фикс» добиться на каждом орудии полной взаимозаменяемости в расчете, и он довольно далеко в этом продвинулся. Единственной «проблемой» оказался расчет Сосо, а точнее, сам Миша, не желавший покидать место заряжающего. При этом грузин с его глоткой являлся командиром орудия, что было вполне разумно. Никакие уговоры Степану не помогли. Тогда Степан придумал классный ход. Он пообещал Сосо сделать то, что для любого кавказца хуже смерти, а именно написать письмо в Мишин аул, что «ваш сын плохой солдат!». Это Степану плюс. Но то, что он не учел, что занятия по матчасти наш сын гор не посещал т.к. был незаменимым поваром и сам же Стёпка не желал подпускать на кухню никого другого, это Степану минус. Так или иначе, но Миша два дня чуть не плакал, а на третий сдался. И наступило «чёрное» утро! Для условной цели выбрали отдельно стоящий дувал в брошенном кишлаке, километрах в двух от батареи. На Мишу было жалко смотреть. Покрутив каждую ручку в отдельности, он обнаружил возможность поворачивать ствол в нужную ему сторону. Проведя вертикальную наводку древним способом «на глаз» выпустили первый снаряд. Ликованию Степана не было предела: «Молодец Сосо! Недолёт пятьдесят метров. Второй снаряд должен лечь в цель!». Памятуя о злополучном письме, Миша тупо смотрел на ручку,уже забыв в какую сторону он её крутил, и в какую сторону он должен её вертеть сейчас. И тут в его голове родилась гениальная идея. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он заорал так, что стоящий в десяти метрах Степан, контролирующий, чтобы ни какая собака не вздумала подсказывать новоиспечённому наводчику, в начале присел, а потом подпрыгнул, или наоборот,( а в прочем это и не важно) :
- Расчёт! Слушай мою команду! Орудие на пятьдесят метров вперёд! Марш!
Оглушённые его рёвом бойцы, с испуга перевыполнив все нормативы, схватились занесчастное орудие, и вместе с Мишей и орудием убежали. Охреневший комбат только смог произнести: «Как вперёд? Почему вперёд?». В это время Мишина бригада «ух» весело тащила пушку под уклон. В начале. За тем уже пушка, весело подпрыгивая на камнях, разогнавшись, увлекала за собой горе – артиллеристов. Когда пятьдесят метров были далеко позади, кто-то смог прохрипеть, что такими темпами до минных полей они добегут быстрее, чем того хотелось - бы. Сообразив, что это не блеф, Миша принял единственно правильное решение. На раз, два, три они предоставили орудию возможность продолжать движение в одиночестве, а сами начали движение, не снижая при этом скорости в сторону, противоположную от мин. Слава богу, что песок начался раньше, чем мины. По возвращению убитых горем бойцов командир батареи наградил исполнением арии «мат Ярославны» из оперы «Князь Игорь» и в данный момент находится в ожидании сеанса связи, придумывая причину, по которой ему смогут выделить что-то, что сможет затащить «проклятущую» на батарею и спасти Сосо от суда, а его от понижения в звании.

Через некоторое время появился ротный в сопровождении радостного комбата и не скрывающего своего ликования Миши. Был слышен голос Стёпки:
-Гайденов! Ты не представляешь, как вовремя вы приехали!
- Ну почему не представляю? Я уже двадцать минут, как представляю.
- К стати! Почему нас не предупредили? Вы сегодня как снег на голову.
-Успокойся, нас самих никто не предупреждал. А у меня люди измотаны. Мы два дня назад только из Бану вернулись. Короче! Я сейчас к ГРУшникам. Это они нас выдернули, а тем временем тебе вернут на место твою мортиру. И завидев нас, уже с другими интонациями:
-Что-о-о!? Где посты, волки? Почему техника без охраны? Второй взвод, подготовить тросы. Механик водитель- на тебе ответственностьза доставку орудия заказчику. Взвод наблюдения- готовить БМП к выезду.
И всё за вертелось в обычном ритме. Мишу мы остаток дня не видели, но запахи из кухни были многообещающими. Прибегал посыльный забрать для Миши мясо. Когда совсем стемнело, вернулся Гайденов, посмотрел на нас усталым взглядом, потом, не выдержав, оскалился и объявил, что этот вечер наш. Радостный вопль ознаменовал завершение официальной части вечера и начало неофициальной. Потом был праздничный ужин и тот, кто на нём присутствовал не даст мне соврать, что Миша в тот раз превзошел самого себя. Когда трапеза была закончена, все вывалили на воздух, разбившись на группы по «интересам». Кто-то настраивал гитару, кто-то сидел на бруствере, болтая ногами и на какой-то миг показалось, что всё это происходит не здесь, что нет часовых на вышках, рыщущих приборами ночного видения по долине, нет минных полей, опоясывающих «звёздочку». А потом пришла усталость. Бросив спальник , я лежал прижавшись к уже отдавшей тепло БМПшке и смотрел на звёзды, которые были величиной с хороший камень. Потом они медленно покрылись поволокой, и эта ночь закончилась.

А через сутки мы пошли на караван. Но то была уже совсем другая ночь…